Поскольку в газетах многократно печатались оскорбительные и клеветнические публикации в мой адрес в связи со ставшим широко известным казусом Сааренпуу и поскольку в последней статье организатор всего этого казуса, первоначально остававшийся за кулисами, высказался лично, я бы тоже хотел прояснить дело.

Так как вянрикки (эстонский лейтенант) Каллио ещё в Ведлозере высказывал угрозы в мой адрес, да и я никогда не считал себя совершенно безупречным, то он мог бы выдвинуть в мой адрес хотя бы сколько-нибудь правдивые обвинения, ибо, да будет известно господину вянрикки, я не имею никакого отношения ко всему казусу Сааренпуу и к смертному приговору. Ибо, хотя Юрьё Сааренпуу и подвёл себя пятикратно под смертный приговор, ни я, ни военный суд второго батальона не приговаривали его к смертной казни, поскольку батальон не имел права по собственному усмотрению приводить в исполнение смертные приговоры. Мне крайне любопытно, как вянрикки Каллио, согласно газетной публикации, мог свидетельствовать о невиновности Сааренпуу, когда у него не было возможности узнать о деле иначе, кроме как заслушав этих церковных грабителей, которым он, кажется, является хорошим товарищем, потому как упомянутый Каллио во время совершения всей этой серии преступлений был в Канаброзере, от которого, по моим подсчётам, до Ведлозера не менее 50 вёрст.

Хотя у меня в связи со всем этим казусом Сааренпуу не было никаких других вариантов действия, кроме как в качестве солдата и офицера повиноваться приказам, я хотел бы тем не менее задать широкой публике и уважаемым читателем следующий вопрос: А что бы вы сделали, когда наши белые солдаты, отправившиеся в Олонецкую Карелию помогать угнетённым братьям, ограбили и осквернили самое для них дорогое, когда к командованию пришли плачущие выборные от олонецких карел с обвинениями в том, чего им даже большевики ещё не делали, когда та самая шайка бандитов из 11 человек сбежала с критического участка на линии фронта, оказала вооружённое сопротивление и оборвала важные телефонные линии между полком и батальоном? И всё это было сделано той бандой из 11 человек, «по общему решению», что уже само по себе является вопиющим военным преступлением, и во всём этом был замешан Юрьё Сааренпуу. Кровь множества храбрых, достойных парней уже пропитала во многих местах землю Олонецкой Карелии, наших проникнутых энтузиазмом и глубоким патриотизмом мужественных парней, пришедших в Олонецкую Карелию руководствуясь благородными и святыми идеями, а не стремлением к собственной выгоде и желанием погеройствовать, и угроза их светлой и чистой памяти требовала каким угодно способом удалить грязное пятно. Это было необходимо во имя множества тех достойных парней, которые безупречно сражались и даже готовы были в самый критический момент атаковать завёдшийся среди них мусор, и, хотя ситуация даже мне казалась совершенно безнадёжной, жертвовать самым дорогим ради братской идеи, вдохновлённые которой они и отправились в поход. Честь этих павших и всё ещё сражавшихся вместе со мной славных храбрецов требовала компенсации, и командование должно было её реализовать.

Меня крайне удивляет то, что вянрикки Каллио, офицер, опустился до защиты обнаружившейся в батальоне банды из 11 человек.

Я надеюсь, что те газеты, в программу которых входят публикации в поддержку общественного порядка и дисциплины как в армии, так и в других местах, разместят моё разъяснение на своих полосах.

Хюппёля, егерский капитан
Газета «Aamulehti», № 217
21 сентября 1919 года