Письмо германскому фюреру и главнокомандующему Адольфу ГитлеруВ момент, когда мне предстоит принять трудное решение, чувствую необходимость сообщить Вам, что я пришел к убеждению, что спасение моего народа обязывает меня найти путь быстрого выхода из войны. Общее неблагоприятное развитие военной обстановки все более ограничивает возможности Германии предоставлять нам в нужный момент своевременную и достаточную помощь, в которой мы, безусловно, нуждаемся и которую, по-моему, Германия искренне хотела бы нам предоставить. Уже перемещение одной единственной дивизии в Финляндию займет столько времени, что наше сопротивление не сможет выдержать под натиском сверхмощного врага. Хорошо понимаю, что обстановка не позволяет держать для этой цели здесь в Финляндии достаточное количество немецких дивизий. Опыт прошлого лета подтверждает это суждение. Высказанную здесь оценку обстановки поддерживает большинство финляндского парламента. Я не имею права – даже если бы придерживался другого мнения – в рамках нашей конституции не принимать во внимание все более проявляющейся воли большинства народа. Когда недавно маршал Кейтель по Вашему поручению был у меня, он указал на то, что Великая Германия без затруднений может вести войну хоть еще 10 лет, если судьбе так угодно. На что я заметил, что если это даже и возможно для 90-миллионного народа, то в любом случае ясно, что мы, финны, уже даже физически не способны продолжать войну. Предпринятое русскими в июне большое наступление опустошило все наши резервы. Мы не можем больше позволить себе такого кровопролития, которое подвергло бы опасности дальнейшее существование маленькой Финляндии. Хотел бы особо подчеркнуть, что даже если судьба не принесет Вашему оружию удачи, Германия будет тем не менее продолжать существовать. Того же нельзя сказать о судьбе Финляндии. Если этот 4-миллионный народ будет сломлен в войне, не вызывает сомнения, он обречен на вымирание. Не могу подвергнуть свой народ такой угрозе. Не осмеливаясь надеяться, что Вы одобрите или хотя бы признаете правильным изложенные мною обстоятельства и мотивировки, хотел все-таки перед принятием решения отправить Вам эти строки. Наши пути, очевидно, разойдутся очень скоро. Но память о немецких братьях по оружию останется. Ведь немцы в Финляндии не были представителями чужой насильственной власти, а только помощниками и соратниками по оружию. Но положение даже таких иностранцев бывает всегда трудным и многообязывающим. Могу заверить Вас, что за все эти годы в Финляндии не случилось ничего, что могло бы заставить нас относиться к немецким войскам, как к захватчикам и угнетателям. Верю, что отношение расположенной в Северной Финляндии немецкой армии к местному населению и к внутренним органам власти останется в нашей истории возможно единственным встречающимся в подобной ситуации примером корректных и сердечных отношений. Считаю своим долгом вывести мой народ из войны. По своей воле не могу и не хочу поворачивать оружие, которое нам так щедро доставлялось, против немцев. Надеюсь, что Вы, даже если и не сможете одобрить мое письмо, все же так же, как я и все финны, захотите и попытаетесь действовать так, чтобы разрыв наших отношений смог произойти без ненужных обострений.
|